|
anlazz.livejournal.com 24.07.2016 09:11
Недавно достаточно известный (в сетевых кругах) блогер и «русский фантаст» Евгений Лысов выложил свой старый пост, посвященный детским игрушкам. Точнее, советским детским игрушкам. Собственно, основной посыл его может быть известной фразой: «тяжелое детство, деревянные игрушки прибитые к полу». А точнее – он ведет речь о низком качестве советских игрушек, сравнивая их с игрушками западными. Он достаточно подробно сравнивает те творения советской игрушечной промышленности, что у него были в детстве с иностранными аналогами – разумеется, не в пользу первых. Ну, и делает соответствующий вывод:
"Знаете, если мне дадут выбор – я не вернусь в СССР. И я хорошо понимаю, почему он погиб. Эта страна не могла выжить. Слишком далеко руководство ушло от собственного народа. От его нужд и чаяний. "
Собственно, тут можно сразу закрывать тему. Считать, что страна не могла выжить потому, что ее детям не давали качественных игрушек, смешно. Хотя бы потому, что тогда вообще нельзя говорить о выживании стран где-то до 1920-1930 (а то и 1950) годов – времени, когда игрушки, как таковые, стали массовым явлением в развитых странах. До того они, как известно, были привилегией исключительно обеспеченных лиц, изготавливались кустарно и стоили очень дорого. Но это не мешало государствам достаточно успешно существовать.
Впрочем, даже неверность указанного вывода не мешает признать то, что указанный «русский фантаст» во многом прав. Ведь действительно, советские игрушки реально несколько отличались по уровню исполнения от своих зарубежных аналогов. Правда, именно по уровню исполнения, а не по качеству – так как то, что может показаться, как недостатки производства, на самом деле выступало совершенно сознательно заложенным эффектом. Этого, кстати, не понимают многие критики указанного поста, пишущие про то, что в СССР существовала «высококачественная» игрушечная продукция. На самом деле, она, конечно, была – но массовой выступала именно описанная Лысовым средняя советская игрушка. Не слишком детализированная, кондовая, уступающая в сложности большинству творений западного «игропрома».
* * *
Так действительно ли с советской игровой промышленностью что-то было не так? Удивительно, но ответ на этот вопрос на самом деле совсем не прост. И чтобы дать ответ, следует, прежде всего, указать на то, что подразумевается под этим самым «таком». А точнее, какая цель производства игрушек вообще?
Разумеется, большинство ответит сразу: дать возможность играть детям. Собственно, это и является самым важным для игрушечной промышленности – правда, не всегда и не везде, но о последнем будет сказано несколько ниже. Иначе говоря, игрушки хороши тогда, когда детям нравится с ними играть. Именно детям – а вовсе не взрослым дядям и тетям. Потому, что, как известно (правда, не всем), восприятие реальности у ребенка несколько отличается от восприятия реальности взрослого. Более того, это самое восприятие отличается у детей разного возраста – причем, достаточно сильно. Этот самый факт так же очень хорошо известен, подобная тема давно уже разрабатывается психологами и педагогами самых разных стран.
Однако именно в СССР в рамках этого направления удалось продвинуться достаточно далеко. Советская детская психология, и вообще, психология возрастная, являлись крайне развитыми для своего времени, что стоят имена Выготского или Сухомлинского. Однако еще более важным является то, что из-за наличия развитой системы детских садов, школ и учреждений внешкольного образования были разработаны практические методы работы с детьми.
Так вот, в рамках этих методов игра занимала очень большое место. Причем, в связи с тем, что советский ребенок занимал место в «организованной» системе воспитания с раннего детства (с трех, а порой – и с двух лет детей отдавали в ясли), то разработка методов игры, и значит, игрушек, шла для очень широкого «спектра» возрастов. В связи с этим можно еще раз вспомнить пресловутые «деревянные игрушки», для нашего «русского фантаста» и подобных ему людей до сих пор выступающие самым большим «кошмаром детства». (Правда, сам же Лысов пишет, что именно в детстве ему все казалось достаточно комфортным – поэтому стоит уточнить, что указанный «кошмар» – это не кошмар ребенка, а кошмар взрослого дяденьки, отчего-то решившего вспомнить свои ранние дни.) Так вот, те самые пугающие «русского фантаста» деревянные игрушки, как правило, находились именно в детсадах и яслях.
А появлялись они там так же не просто так – а согласно рекомендациям методистов. На самом деле, именно подобные крупные и недетализованные (кондовые) наиболее оптимальны для взаимодействия с детьми ранних возрастов. Кстати, о «прибитых к полу» – некоторые вещи, горки там, домики, и даже машинки – реально крепили, чтобы дети, играя, не могли их уронить и травмироваться. Ну, и устойчивость к разрушительным воздействиям, которые обыкновенно свойственны детям младших возрастов, у них так же оптимальная. (На самом деле, в определенном возрасте стараться сломать игрушку – абсолютно нормальное поведение. Тут гораздо страннее было бы, если бы дети этого не делали.) Поэтому использование подобных изделий в условиях детских учреждений вытекало не только, и не столько из невозможности освоить более совершенные технологии – а скорее, из наибольшей оптимальности данного решения.
* * *
Кстати, то же самое относится и к более старшим возрастам детей – вплоть до подростков (о которых будет сказано ниже). Собственно, особенности детских игр, вытекающих из особенностей детского мышления, вообще не требуют подробной детализации игрушек. (Опять же, отмечу – именно детских. Когда играть начинают люди старших возрастов – вплоть до сорокалетних дядей – то критерии оптимальности, понятное дело, меняются.) Еще относительно недавно дети вообще умудрялись обходиться в играх с помощью «подручных предметов» (забавно, но большая часть т.н. «организованных игр», от шахмат до бейсбола является следствием подобного процесса). В итоге упомянутые Лысовым пластмассовые солдатики, полученные методом литья под давлением, ничем не отличаются от прекрасно детализированных своих собратьев, выпускаемых за рубежом. Можно еще вспомнить мало на что похожие «оловянные» (на самом деле, силуминовые) наборы солдат, в которых вообще мало что можно было разобрать – все фигурки сливались в одно. Однако играть ими было вполне интересно.
Впрочем, есть и более «выпуклые» примеры – скажем, уже упомянутые шахматы с более чем условными фигурками, или шашками, которые вообще представляют собой пластмассовые шайбочки разных цветов. И ничего – играют, причем играют люди всех возрастов. Однако вернемся к нашим игрушкам. Разумеется, нет ничего плохого в том, чтобы выпускать их с максимально возможной детализацией, или даже с огромным набором прилагаемых функций. Более того, нет ничего плохого в том, чтобы оснащать все это электроприводами или электроникой. Вот только «устойчивость» данных игрушек после этого падает на порядки. Т.е., в плане, ограниченном прилагаемым руководством по эксплуатации, конечно, все будет работать замечательно – но кто же читает инструкции! Это относится ко взрослым, разумеется – о детях даже нет смысла говорить. А значит – все эти прекрасно сделанные изделия в скором времени окажутся на помойке. Это, собственно, даже не надо доказывать – можно посмотреть «время жизни» современных игрушек. Хотя уровень «агрессивности» применения игрушек снизился на порядок – все больше детей удовлетворяют свои потребности в агрессии через многочисленные компьютерные игры.
В СССР же подобной возможности («мочить» монстров на экране) не было – равно как не было мобильной связи и HDTV – и следовательно, не стоило надеяться на то, что большая часть высокотехнологичных изделий проживет сколько-либо долго. В этих условиях та самая ненавидимая Евгением машинка, которая, как он пишет, представляла собой «Гэ-образный кусок пластика, зеленого цвета, толщиной, примерно, с аудиокассету. К длинной стороне – приделаны цельные колеса. В короткой части – сквозной пропил, с выступом (это типа сиденье). Все – это машинка.» выглядела вполне приемлемой. Собственно, это была изначально упрощенная игрушка, одна из бесчисленного количества подобных условных машин, созданная исключительно ради детской игры, и рассчитанная на соответствующее обращение. Правда, дети со временем расправлялись и с подобными вещами – отрывали те же колеса, однако, что самое интересное, продолжали использовать в игре. Потому что, как сказано выше, детская игра – вещь крайне условная.
* * *
Да, кстати, мы не упомянули еще об одной стороне данного вопроса. А именно – о родителях и их представлении о роли игрушек в жизни ребенка. А ведь именно они и, по сути, формировали спрос на указанные изделия – как правило, советские дети денег не имели, и самостоятельно себе игрушки не покупали. Хорошо это или плохо – вопрос отдельный, однако сразу стоит сказать, что во многом на родителях лежит значительная часть «вины» в плане малого распространения «высоких технологий» в данной области. Дело в том, что для советского человека было не принято покупать дорогие вещи (где-то дороже трех рублей), если они не относились к предметам первой необходимости. Т.е., пальто или, скажем, холодильники, покупались часто, а вот, скажем, фото – или кинотехника не очень.
Кстати, именно поэтому вплоть до самого конца СССР, когда скрытая инфляция привела к переизбытку денег, дорогие фотоаппараты не пользовались спросом. То же самое относится и, скажем, к звуковоспроизводящей технике высшего и первого классов – хотя дешевые «кассетники» стали дефицитом еще в середине 1980 годов. Вместо этого деньги несли «на книжку», где они благополучно и сгорели в начале 1990 годов. Хорошо это или плохо (не сгоревшие деньги, конечно, а особенность потребления) – отдельный вопрос. Но не учитывать его при рассмотрении данной темы никак нельзя. (Кстати, это объясняет, почему большая часть «технологически развитых» игрушек появилось в конце 1980 годов – просто потому, что в это время появились «лишние деньги», которые могли быть потрачены и на эту область.) Иначе получаются указанные выше выводы о руководителях, которые не думают о народе…
Впрочем, гораздо важнее тут понимание того, что в рамках детской игры существуют определенные закономерности, которые определяют то, какими должны быть игрушки. И тот факт, что для трехлетних требуются одни из них, для семилетних другие, а для десятилетних третьи. Причем, известный принцип: «всего побольше и подороже» – в данном случае не работает, и купив пятилетнему ребенку дорогостоящего робота или машину, родитель может достигнуть гораздо меньшего образовательного эффекта, нежели приобретя те же советские деревянные кубики. А для десятилетнего подростка хороший «Конструктор-механик» (вариации на тему знаменитого Meccano, созданного еще в начале XX века) может быть важнее в плане освоения технических навыков, нежели горы всевозможных «Лего» и боевых роботов. (Что же касается игрушек для более поздних возрастов, скажем, для пятнадцатилетних подростков – то тут следует говорить о серьезных проблемах в обществе, если такие понадобятся. Дело в том, что в данном возрасте следует вести речь о переходе от игры к иным типам деятельности. Что же касается использования игрушек взрослыми дядями и тетями – то это, определенно, уже патология.)
* * *
Поэтому восторг по поводу роскоши витрин западных (а теперь уже и российских) игрушечных магазинов должен быть несколько снижен – а точнее, попросту убран. (Впрочем, как и восторг по поводу любых иных витрин.) Поскольку это игрушки исключительно для покупки, а не для игры. Собственно, основная их цель – продать, причем родителям – а уж затем удовлетворить потребность в игре. Большая часть продаваемого в магазинах вообще не «игровое», точнее, может использоваться детьми исключительно в плане «прокачки понтов»: вот у меня папа настолько богат, что может купить «это». К примеру, подобное можно отнести к большей части радиоуправляемых моделей, летающих вертолетов, железных дорог и т.д. – когда восторг ребенка от их приобретения исчезает, они или оказываются заброшенными, или «играются не по назначению», зачастую с «печальными» для себя последствиями. (Впрочем, те же вертолеты зачастую покупаются папами для себя – см. выше.)
Таким образом ситуация с игрушками в СССР никоим образом не была связана с особенностью мышления властителей – а скорее соответствовала нормам общества, ориентированного на потребление, а не на продажу благ. Иначе говоря, советские дети были довольны, родители так же не особо жаловались. Хотя, конечно, сама идея покупать своим отпрыскам нечто «ненужное» вместо объективно требуемой одежды и обуви для многих из них была не сказать, чтобы приятной. Что поделаешь – издержки перехода от традиционного к индустриальному обществу. Дети предыдущего поколения (т.е. родители в детстве) вообще на 90% игрушки видели исключительно в детском саду – а если бы попросили что-то у своих родителей, то отделались, в лучшем случае, оплеухой. Так что большая часть «игрушечного вопроса» – это вопрос именно изменения общественной психологии, и не сказать, чтобы он был особо прост.
Собственно, на этом тему можно и закрыть. Однако следует еще добавить, что указанный вариант восприятия детства через призму современного сознания, неизбежно ведущий к появлению антисоветского мировоззрения, интересен сам по себе. Однако в данном случае я не буду его рассматривать по этическим причинам – а главное, потому, что наиболее интересны обобщенные, а не конкретные случаи. А обобщенные варианты прихода человека к антисоветизму требуют, разумеется, отдельной темы…
|
